Главная > В мире > Валентина Кайль - К ДНЮ ПОБЕДЫ ИЗ ГЕРМАНИИ!

Валентина Кайль - К ДНЮ ПОБЕДЫ ИЗ ГЕРМАНИИ!


12-05-2013, 18:38. Разместил: veter
Жительница города Лемго (Земля Сев. Рейн Вестфалия),
член литературного общества "Немцы из России",
Валентина Кайль.
Стихи и Рассказы о войне!


Валентина Кайль

ПИСЬМО ОТЦА (к 65-летию Великой Победы)

Из одного двора в другой,
Играя на баяне,
Ходил весною бард слепой.
Он пел о поле брани,
О тех, кто жизни положил
За родину когда-то;
О том, как сам он ранен был
Свинцом из автомата...
Все те, кто защищал страну,
Незримо стали в ряд,
И песни, что прошли войну,
Балладами звучат.

Притихли старые дворы,
Дома застыли скорбно.
Замолкли крики детворы
Под взятые аккорды.
Толпою зрителей в «кольцо»
Взят необычный бард,
Поёт о том, как письмецо
Писал домой сержант:
Ему за мужество в бою
Медаль вручал комдив...
А я в толпе ребят стою,
Дыханье затаив.

Под Кенигсбергом был сражён
В конце войны отец.
Мне показалось, что о нём
Поёт слепой певец.
Как будто было то письмо
От моего отца...
Всё детство я ждала его -
От папы письмеца!
Ждала, что вдруг напишет он:
«Я жив назло смертям!..»
И постучится почтальон
Однажды утром к нам...

Я безотцовщиной росла -
Тростинкой одинокой...
И для отцовского письма
Придумывала строки...
Весна. Прозрачна синева
Над мирными садами.
И мне почудились слова:
«Я жив! Я здесь. Я - с вами...»
май 2010 г.

Валентина Кайль

БЕРЕГИТЕ ВЕТЕРАНОВ

Майским солнцем улицы согреты,
Ветераны вышли на парад,
Ордена, что с гордостью надеты,
Памятными датами горят.

Люди! Поклонитесь ветеранам!
Их осталось мало среди нас -
Тех, кто был на фронте, в партизанах,
У станка, на пашне в грозный час.

Тех, кто без отчаянья и страха
Хлеб на фронт солдатам поставлял.
Тех, кто в 45-м над Рейхстагом
В майский день знамёна водружал...

Пролегло чуть больше полувека,
И в России появилась «знать» -
Та, что ветерана человеком
Вовсе не желает признавать...

Господа! Кто вечно «сыто-пьяно»,
Кто живёт в немыслимых дворцах,
Вспомните хоть раз о ветеранах,
Вспомните о дедах и отцах!

Было им когда-то восемнадцать.
Юность их в огне войны прошла.
Довелось со смертью им встречаться,
Чтоб Россия-матушка жила...

А теперь в голодной деревушке,
Где в полях растёт одна трава,
Фронтовая медсестра-старушка
Рубит сад у хаты на дрова...

На вокзалах в одежонке рваной
Просит подаянья старый дед.
Удостоверенье ветерана -
Не даёт прибытка на обед...

А разбои, что идут по кругу?!
Нагло входит к ветеранам тать,
Чтобы ордена за их заслуги,
Как добычу для продажи, взять.

Берегите, люди, ветеранов!
Их осталось мало среди нас...
Защитите, залечите раны...
Вам добро зачтётся в Судный час!

17.02.10.

Валентина Кайль

ГОРЯЧИЙ СНЕГ

Шел в феврале под Сталинградом
с зубастым зверем смертный бой:
земля вздымалась от снарядов,
стеной взвивался вихрь седой.

К гостям непрошенным суровой
была российская зима,
с несметной вражескою сворой
схлестнулась битве и она.

Уже сжималась с каждым часом
петля на шее у врагов:
мороз набрасывался барсом,
кусал их так, что будь здоров!

Те, что «пришли с мечом», хотели
сесть за чужой, широкий стол...
Но здесь февральские метели
загнали нелюдей в котёл.

С зимою русской шутки плохи:
она ворам не по зубам!
Не взяли вороги ни крохи,
стремясь к поволжским берегам.

Стояли насмерть наши парни
за отчий дом, за пядь земли...
Покончить с замыслом коварным
родные вьюги помогли!

«Ур-р-ра-а! » - гремело близко где-то,
рвалось из тысячей сердец...
В руках с гашеткой, у лафета
упал израненный боец...

Над ним склонилась вьюга, плача,
ловя его последний взгляд...
И падал, падал снег горячий
на окровавленный бушлат...

02.02. 13.


ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

Завывала метель, снегом укутывала забытую Богом сибирскую деревушку Брусничное, где долгими зимними вечерами редко в какой избе светится оранжевый огонёк керосиновой лампы или трепещет неяркой бабочкой фитилёк самодельной «коптилки». Здесь по утрам не из всех труб вьётся сизой ленточкой дым, не от каждой избы прокладывается в сугробах дорожка к древнему с прогнившим срубом колодцу...
Деревня давно заброшена как неперспективная, жители её разъехались кто куда. Некоторые перебрались в Центральную Усадьбу, что в тринадцати километрах от этого «гиблого» места, где уже много лет нет ни света, ни газа, ни магазина; кто-то переехал в районный посёлок, а кто-то и за границу подался... Остались в деревне только те, кому деваться некуда – старики-пенсионеры, доживающие свой век, да невесть откуда приблудившиеся «бомжи», существующие неизвестно на какие средства.
Раз в месяц сюда приезжают почтовые работники в сопровождении участкового, чтобы выдать пожилым людям, бывшим колхозникам, их скудный «пенсион», а вместе с «почтарями» появляется здесь и автолавка, доставляющая необходимые продукты...
Кирилловна проверила, хорошо ли в печи прогорела топка, закрыла задвижку в трубе (не так скоро тепло выстудится!) и пройдя к ситцевой в голубых васильках занавеске, осторожно заглянула за неё.
- Маруся,- позвала тихонько. - Спишь, ай нет? Может, поешь чего? Я картошечки сварила, капустки из подпола достала...
Не услышав ответа, тяжко вздохнула, задёрнула занавеску:
- Ну, поспи, поспи, моя хорошая... Даст Бог, полегчает тебе малость. А я перекушу, и тоже – на покой. Зачем керосин зря жечь...
Под заунывное пение вьюги тревожно думала Раиса Кирилловна о том, что вот,ещё один безрадостный год уходит из их жизни, а что принесёт Новый – неизвестно. Переживала, что не может помочь подруге. А та, похоже, серьёзно захворала...
Мария слышала, как Раиса возилась на кухне, как звала её ужинать, но ей не хотелось ни разговаривать, ни есть. Жить тоже не хотелось...
Как случилось, что на старости лет она должна мыкаться по чужим углам? Ведь был же когда-то у неё свой большой, добротный дом в Центральной Усадьбе. Был муж. Росли сыновья. И сама она, Мария Калмыкова, кажется, совсем недавно была молодой, крепкой, работала на колхозной ферме дояркой. Василий её шоферил. В семье царили мир и достаток. Какую свадьбу они с Василием старшему сыну сыграли! Сейчас уже Петины дочки замуж повыходили... У Марии есть правнуки.
Не пожилось Петру в родном доме... Бежит народ из деревень...
А она-то, как оказалась в полуразрушенном Брусничном? Да ещё приютила их с Раисой, как и она, бездомной бедолагой, изба, когда-то принадлежавшая неприятным Марии людям.
Не возмездие ли это за грех, тяжким грузом повисшим в душе?
- Скорей бы уж избавиться от всех мучений... - шептала Мария.
Мысли больной путались, выбивались из последовательности. Наваливался сон, тяжёлый, удушливый, как суконная попона. Калейдоскопом одно за другим возникали видения ушедшего.
С чего начались тяжкие испытания в её жизни?
За время своей болезни, а занемогла Мария ещё с осени, она многое передумала, и заново пережила все несчастья, обрушившиеся на семью Калмыковых.
И в этих бедах виновата она сама...
Через несколько лет после свадьбы старшего брата Сергей, их с Василием младшенький сынок, поздний ребёнок, надежда и утешение в грядущей старости, объявил родителям, что у него тоже есть невеста, живёт она в Брусничном, а имя её – Ирма Пресс.
- Немка?! - возмутилась мать. - Ты в своём уме, сынок? Не вздумай её к нам привести. Прокляну!
- Ну и проклинай, - невозмутимо заявил Серёжка. - Мы всё равно поженимся!
- Не бывать этой женитьбе! - отрезала Мария. - Ты забыл, что фашисты твоего деда на войне убили? Я по их милости безотцовщиной росла.
- Ирма что ли нашего деда убила?! Мам, кто из нас с ума сошёл?..
...Сергей и Ирма расписались против воли Марии. И та в гневе прокляла сноху.
Казалось, что в эту минуту небо упало на землю, а сама земля разверзлась и заполыхала.
Страшно стало матери, но слово - не воробей: вылетело, не поймаешь...
Молодожёны уехали на золотые прииски. Младший сын родителям не писал, прощения за «самовольство» не просил. Обиделся!

Мария терзалась, скрывая душевные муки от мужа. У старшего подрастали дочки; любящая бабушка пыталась найти отдушину в общении с его семьёй. Но Елена, жена Петра, врач по образованию, поступила на учёбу в ординатуру в областном городе, там же работать устроилась; Пётр беспрекословно последовал за женой. С тех пор Мария и Василий почти не виделись и со старшим сыном.
Встретились все на похоронах Серёжи.
На шахте случилась авария, унеся их младшенького. Ирму Мария в упор видеть не желала, как и маленькую дочь Сергея, Анастасию. Свекровь негодовала, и отчаянно кляла ненавистную невестку, считая именно её виновницей происшедшего несчастья. И невестка к родителям мужа не тянулась: тоже были свои обиды на свекровь...
Через людей Мария узнала, что Ирма с четырёхлетней Настенькой уехали в Германию. Многие российские немцы уезжали в 90-е годы за рубеж.
Пролетело пятнадцать лет. Не стало Василия. Он давно жаловался на сердце, но всерьёз своим здоровьем не занимался. Пётр уговорил мать переехать в нему в город.
- Незачем тебе в Центральной Усадьбе одной оставаться,- успокаивал он. - Видишь, что вокруг творится? Развал полнейший. Радуйся, мать, что дом, хоть и дёшево, продать удалось...

- Раиска, - прерывисто дышала больная, - не сообщай Петру. Он сам хворый... Да и не позволит ему его Ленка меня проведать... Это ж она, она... меня выжила, выгнала на улицу... Позови, позови Ирму Серёжину. Я должна...

Испуганная Кирилловна склонилась над подругой.
- Бог с тобой, Марусенька! Какая Ирма? Она же в Германии!

Старушка беспомощно суетилась, видя, что у Марии жар, и не знала, как и чем ей помочь.
- О, Господи, ночь на дворе. Что делать?..
К утру метель стихла, больной стало лучше, но от еды она с отвращением отказывалась, только воду пила.
- Не берёт меня смерть! - жаловалась Мария. - Грех мне на земле не отпускается, вот небо и не хочет меня принять...
- Что ты мелешь?! - ворчала Кирилловна. - Какой-такой грех? – Ещё жить нам с тобой, Мария, да жить. Разве семьдесят пять – это годы?! Ты давай, поправляйся, Новый год отпраздновать надо!
Ближе к обеду за окнами послышался ревущий шум мотора, залаяла на привязи собачонка.
- Кто бы это мог быть? – удивилась Кирилловна.
Она припала к окошку, и изумилась ещё больше: у двора стоял вездеход, а из него выходили какие-то люди.
Кирилловна поспешила к двери, а нежданные гости уже обметали на пороге веником снег с обуви.
- Хозяева! Можно войти?– раскатистым басом спросил мужчина в тулупе. Рядом с ним улыбались молодая, стройная девушка в нарядной норковой шубке и высокий парень в меховой куртке.
- Да уж вошли! - отозвалась Кирилловна, всматриваясь в лица незнакомцев. - Кто такие? Чего надо?
- С наступающим Новым годом! - шагнула ей навстречу неожиданная посетительница и протянула большой пакет.
- Берите гостинцы, бабушка! Не пугайтесь, пожалуйста, мы специально везли их тому, кого здесь встретим! В этом доме жили когда-то родители моей мамы. Меня зовут Анастасией. Мы с мужем приехали из Германии его родственников навестить, они в вашем районном центре живут. Я попросила деверя, чтобы нас сюда привёз. Очень хотелось взглянуть на дом, где родилась моя мама!
- Анастасия... – раздался вдруг слабый голос из-за ситцевой в васильках шторы. - Анастасия, скажи, как твоя фамилия?
- Моя фамилия Райхерт, - ответила девушка, подойдя поближе к перегородке. - По мужу. А девичья – Калмыкова.
За занавеской тихо охнули. Упала на пол кружка, по половицам разливался горячий чай, приправленный чабрецом.
Кирилловна метнулась к подруге:
- Маруся, да ведь это же твоя внучка, Серёжина доченька, к нам пожаловала!
- Я поняла... - прошелестели губы Марии. - Сам Господь привёл её ко мне... Я должна, должна просить прощения за всё...

...Мария смотрит в окно: «Весна возвращается!»
Над деревней сияет солнце, кое-где уже появились первые проталины. Кирилловна во дворе уборку затеяла. Как управится, они с Марией сядут обедать.
В избе к аппетитному запаху наваристых щей примешивается аромат хвои, исходящий от еловой ветки, стоящей в деревянном ведёрке. С Нового года сверкают на ней ёлочные игрушки . Жалко убирать: внучка украшала!
На стене висит большая фотография в лакированной рамке: на ней – Ирма с Анастасией. В начале февраля в посылке из Германии доставлена эта красивая фотография с надписью:
«Родная наша бабушка! От всей души желаем тебе крепкого здоровья!» А следом пришёл и денежный перевод от Ирмы.

Выходит, простила она свою свекровь.

- А умирать-то совсем расхотелось! - сквозь слёзы улыбается Мария, стоя у окна в доме, где родилась её невестка...

Лемго
Вернуться назад